А.Я. Головин и постановочная часть театра. Страница 1
1-2
В Александрийском театре в 1910 г. шли репетиции и работы по постановке «Дон-Жуана» Мольера, когда я впервые познакомился с Александром Яковлевичем Головиным. Позднее постоянные встречи с ним происходили на протяжении пяти лет, до 1915 г., когда меня, помощника машиниста сцены Александрийского театра, перевели машинистом-механиком сцены в Михайловский театр. Здесь Головина мне приходилось видеть уже значительно реже.
Об оформлении комедии «Дон-Жуан» столько говорилось и эта совместная работа Головина и Мейерхольда так хорошо известна, что я не стану останавливаться на «ней. Напомню только, что в Александрийском театре это был первый опыт постановки спектакля без рампы и с далеко выдвинутым вперед просцениумом, перекрывающим почти весь оркестр. Говорю «почти», так как закрыта была оркестровая яма, кроме краев, примыкающих к нижним ложам первого яруса, возле портальной арки сцены.
Головин никогда не вмешивался в вопросы сценической техники. Всегда сдержанный, вежливый и благожелательный, он знал, что в театре его слово и пожелание — закон, что все будет сделано для осуществления его замысла. Он никогда не возвышал голоса и полностью доверял техническим работникам театра, которые понимали его с полуслова. В крайнем случае он присылал Мишеньку, Михаила Павловича Зандина, своего основного и любимого помощника, поручая ему приглядеть за тем, что получается. Однако Головин часто посещал красильную мастерскую, где окрашивались и расписывались ткани, и бутафорскую, где изготовлялись по его эскизам бутафория, реквизит и мебель: он, естественно, интересовался, как воплощают в этих мастерских его замыслы.
Декорации он всегда писал в своей декорационной мастерской в здании Мариинского театра, а оттуда их в свернутом виде привозили к нам, в Александрийский. После того как их устанавливали на сцене, Головин смотрел их, но не помню ни одного случая, когда он что-либо переделал и переписал. Иногда обнаруживалась нехватка каких-нибудь элементов декораций — какой-либо детали, например, заспинника за дверью. На вопрос: «А что будет здесь?» Александр Яковлевич отвечал: «Сделаем», но никогда не позволял ставить в написанную им декорацию что-либо чужое, случайное. Крайне редко он разрешал временно поставить какую-нибудь деталь из другой, им же написанной декорации, но и то делал это весьма неохотно. Чаще всего, до тех пор пока не выполняли недостающую часть декорации, на сцене так и оставалась ничем не заполненная дыра.
Уже позднее, в годы первой мировой войны и после революции, когда средств на декорации отпускалось недостаточно и настала жестокая нехватка в материалах (декорационный холст, разные ткани и т.п.), Александр Яковлевич компоновал оформление спектаклей из элементов своих старых работ,— так было с декорациями к «Стойкому принцу», где он применил всю сценическую раму из Мольерова «Дон-Жуана» — пьесы, близкой по эпохе, и только отдельные элементы, живописные и объемные, были сделаны заново по его эскизам. Или, когда в 1924 г. ставили в Театре оперы и балета оперу Моцарта «Дон-Жуан», Головин воспользовался строенным порталом, выполненным по его эскизу для оперы «Каменный гость», и частью фоновых живописных завес к этому спектаклю и к «Дон-Жуану» Мольера. Специально для оперы Моцарта было написано очень немногое. Но когда этот спектакль из Театра оперы и балета перенесли на сцену Малого оперного театра, где портал из «Каменного гостя» не умещался, Головин сам предложил воспользоваться порталом из Мольерова «Дон-Жуана», пригодным по размерам. Точно так же в свои декорации к «Севильскому цирюльнику» Россини он ввел мебель, сделанную для Мольерова «Дон-Жуана» (выполнены были эти декорации сначала для Театра оперы и балета, а потом спектакль и оформление были перенесены в Малый оперный театр, где существуют в репертуаре по настоящее время).
Возвращаюсь к спектаклям, осуществленным на сцене Александрийского театра в годы моей службы там.
В первом действии пьесы «Заложники жизни» сцена изображала балкон, полукругом выходящий в весенний сад (кстати сказать, это была одна из лучших, на мой взгляд, пейзажных декораций Головина). Вся сцена была перекрыта невысоким станком, а там, где он, на третьем плане, дальше от зрителей, заканчивался полукруглой линией, невидимые из партера ступеньки вели вниз, в сад. Этот станок-помост ставился па весь спектакль и на нем в следующих актах пьесы размещались декорации трех различных комнат.
1-2
 Эскиз костюма котрабандиста к опере Бизе Кармэн |  Испанка с папиросой (Головин А.Я.) |  Развалины церкви (Головин А.Я.) |