Творчество
Начало XX века в культуре можно охарактеризовать как мощное «скандинавское» влияние. Здесь, такие как Ибсен, Гамсун... Но, прежде всего, Генрик Ибсен. К его драмам относились в то время, как к чему-то, что должно, наконец, принести долгожданную весть о «несказанном». Общество к тому моменту устало от социологии, от критики, которая так долго была в моде. Его пытались выявить, обозначить, о нем говорили в артистических гостиных.
Кажется, говорили все-таки слишком много, опошляя и приземляя то, что стояло за этим термином. «Великая благодарность и хвала Ибсену за соблазны! - не раз говорил Александр Блок. - Если он соблазнил кого, то ведь соблазняются только путники. Стоящие же на месте - те только обманываются».
Множество театров в то время увлеченно ставили пьесы Ибсена в свой репертуар. Одной из шумных премьер 1905 года были «Дочери моря» в Александринском театре с декорациями Головина. Писал он, по обыкновению, тяжело. Он часто в письмах писал, что декорации ему не удаются, что часто думает о том, может лучше все бросить. А эскизы для "Дочерей моря" были действительно очень талантливы. Их появление было вызвано всем многообразием жизни — в том числе и социальной. «Так больше жить нельзя» — это рефрен 1890-х годов, касающийся абсолютно всего.
В русской живописи в это время происходили показательные и поразительные вещи. Передвижники, на протяжении двадцати с лишним лет единолично властвовавшие в ней, неожиданно оказались пресными и неглубокими. Им объявились конкуренты — организовалось Московское товарищество художников, потом «Мир искусства». Процесс «дробления» через некоторое время приобрел лавинообразный характер. Всякая новая группа выступала с громогласными манифестами. Все словно рассыпалось на части, чтобы сложиться в какой-то прекрасный рисунок, отражающий самые интимные переживания современности.
Большинство старых художников пыталось делать хорошую мину при плохой игре, разводя руками и сетуя на странный образ мыслей «молодых людей». Лишь единицы в Товариществе художественных передвижных выставок понимали, что перемены действительно назрели. Здесь Головину крупно повезло. В пору ученичества он встретился именно с таким передвижником. Это был Поленов.
Именно Поленов был, чуть ли не первым у нас убежденным пленэристом. Поленов привез из путешествия на Восток этюды, ослеплявшие буйством палитры и стремлением к выявлению декоративных форм. Не отставала от него и его сестра. Елена Дмитриевна, провозвестница стиля модерн в России. Она внедряла в свои работы, уходящие корнями в народное искусство, все те же декоративность, орнаментальность, стилизацию. В. Д. Поленов и Е. Д. Поленова настойчиво знакомили Голована с новыми веяниями. Он оказался понятливым учеником.
Поленовы в первый раз «свозили» своего подопечного в 1889 году в Париж. Увиденное в Париже потрясло молодого художника. После Парижа он совершенно охладел к масляным краскам, предпочтя им пастель. Также Головин начинает работать темперой и клеевыми красками. Головину не была по душе прямолинейность мысли, свойственная предшествующему поколению, которое пыталось художественными средствами решать, вообще говоря, нехудожественные задачи и сделало все искусство функциональным, двумерным, социальным. Головину жизнь казалась намного глубже.
 На островах (Головин А.Я.) |  Испанка на балконе (Головин А.Я.) |  Болотная заросль (Головин А.Я.) |