От составителя. Страница 2
1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7
Испытанные временем, многие из его театральных работ не только стали предметом изучения и обогащают экспозиции крупнейших музеев страны. Они легли в основу лучших традиций советского декорационного искусства и до сих пор служат веским аргументом в спорах о мастерстве, о самостоятельной художественной значимости театрального эскиза.
В разное время работы Головина оценивались по-разному, вызывали и негодование и восторги. Его не всегда принимали сразу. Он не тотчас покорил театральную публику, убедил критиков, нашел контакт с актерами, привыкшими к иной манере театральной живописи, наладил работу монтировочных цехов и постановочной части. На это ушла вся жизнь, полная неустанного труда.
Он был слишком своеобразен во всем — в театре, в станковой живописи, в понимании драматургии, толковании образов, чтобы не вызывать споров. Поэтому в суждениях о Головине расходились даже критики «Мира искусства» — объединения, в котором он сам состоял. В 1904 г. Александр Бенуа в «Истории живописи», высоко оценивая дарование Головина, заявлял, однако, что не верит в его будущее. Станковые работы Головина он аттестует, как дилетантские, об эскизах декораций упоминает вскользь и несколько пренебрежительно. Выводы Бенуа пессимистичны: «От Головина останется весьма мало: кое-какие эскизы, две-три картины, несколько портретов; все это отмечено подлинной художественностью, красочным блеском и тонким чутьем, но и это немногое — только намеки, только обещания, сдержать которые едва ли Головин захочет». И это сказано об авторе декораций к «Ледяному дому», «Псковитянке», «Волшебному зеркалу»! В явно пристрастном суждении Бенуа, несомненно, сказалась его личная неприязнь к Головину, возникшая на почве их творческих разногласий.
О «недолговечности современного художества в театре» тогда много говорили, писали, полемизировали. И, конечно, затрагивали имя Головина. А он тем временем создал оформление к нескольким пьесам Ибсена, «Дон-Жуану» Мольера, к операм «Кармен», «Борис Годунов», «Орфей и Эвридика». Следуя одно за другим, его выступления в театре носили программный характер. Художник завоевывал новые позиции. Пессимистические прогнозы Бенуа не оправдались. В 1913 г. в журнале «Аполлон» была помещена большая статья С. Маковского. В ней впервые приводились биографические сведения о Головине и давалась высокая оценка его самым значительным работам. Но и на этот раз художника не принимали безоговорочно. Его обвиняли в тяжком для театрального декоратора грехе — «станковизме», в том, что его декорациям недостает «монументальной композиции», что его декорации не что иное, как станковая картина, увеличенная во много раз. Эта точка зрения была подхвачена критикой и получила отпор лишь в 1917 г. в том же журнале «Аполлон» в статье В. Соловьева «Головин как театральный мастер».
К тому времени Головин практически полностью опроверг обвинение в «нетеатральности» его работ. Отвечая оппонентам художника, Соловьев с полным основанием ссылался на спектакли, световую партитуру, костюмы, сопоставлял эскизы с декорациями, написанными самим Головиным. Правда, и тогда автор этой восторженной статьи не подчеркнул важнейшего момента в творчестве мастера — его новаторских опытов содружества с режиссером. Так обстояло дело накануне выхода в свет «Маскарада».
После революции Головин первым из художников был удостоен высокого звания народного артиста республики. Признанный мастер, он, естественно, не избежал в 1920-е годы резких нападок сторонников конструктивизма. Но и на этот раз он отвечал своим противникам делами: исполнил декорации и костюмы к «Севильскому цирюльнику» в ГАТОБе, к «Безумному дню, или Женитьбе Фигаро» в МХАТе, участвовал на выставках, делился опытом с молодыми товарищами.
В 1920—1940-х годах в статьях Л. Пумпянского, Э. Голлербаха, Н. Волкова, В. Дмитриева, А. Бассехеса была дана наиболее объективная оценка роли Головина как одного из крупнейших художников, его места в русском и советском театрально-декорационном искусстве. Н. Волков впервые попытался дать четкую периодизацию театрального творчества Головина, Э. Голлербах и В. Дмитриев — показать значение его традиций для современности, А. Бассехес — проанализировать его творческий метод.
Головину посвящено немало статей. О нем упоминают истории искусств и мемуары, его имя часто встречается в каталогах и справочниках. О художественном решении «Маскарада» рассказывает специальная книга. Изданы воспоминания художника. Часть его эскизов и станковых работ воспроизведена в журналах, газетах, альбомах. Но ни одного сводного капитального труда, охватывающего все творчество Головина, не появилось ни при его жизни, ни за тридцать лет после смерти.
Давно назрела потребность серьезного изучения наследия Головина. Ведь исследование творчества большого мастера важно не только само по себе. Без него история театрально-декорационного искусства становится неполной и обедненной.
Александр Яковлевич Головин родился в Москве в 1863 г. Его отец преподавал в Петровской сельскохозяйственной Академии. Семья жила при Академии в Петровском-Разумовском, вблизи Москвы.
Первые яркие впечатления и наблюдения будущего художника связаны с романтической и своеобразной красотой старинного русского парка, петровским дворцом, руинами парковой архитектуры. Следы минувших времен будили воображение. С детства, исподволь воспитывался дар Головина — удивительная способность проникаться духом эпохи, чувствовать стиль.
Склонность к рисованию у него проявилась рано, и на рисунки мальчика стали обращать внимание даже посторонние. Но в семье к ней относились скорее отрицательно. Мать мечтала о преподавательской карьере для сына. Его отдали в Катковский лицей, а затем, после смерти отца, в 1873 г. из-за недостатка средств ему пришлось перейти в частную гимназию Поливанова. Изучение любого предмета в гимназии Головин воспринимал как повод для рисования. В особенности вдохновляли его уроки словесности. Пятнадцати лет он иллюстрировал «Портрет» Гоголя. После долгих колебаний в семье было принято компромиссное решение: Александр будет архитектором. Однако и это было победой. В 1881 г. юношу принимают на архитектурное отделение Московского училища живописи, ваяния и зодчества. Два года он успешно занимается, получает шесть первых номеров за классные работы. На него обращает внимание крупный художник-передвижник Прянишников, по совету которого Головин переходит на живописное отделение.
Дружественное расположение Прянишникова продолжалось недолго. Молодой Головин начинает испытывать тяготение к «модерну». Написанная в «новой манере» его дипломная картина «Снятие с креста», представленная в 1890 г. на соискание золотой медали, вызвала бурное негодование учителя. Получив лишь серебряную медаль, Головин тем самым лишился заграничной командировки, о которой мечтал.
Еще в 1884 г. умерла его мать. Головин живет из милости у родни. По окончании художественной школы нужда заставляет его пойти в кабалу к модному «уборщику-декоратору», «комнатному живописцу» Томашко. Семь лет Головин служит подмастерьем у этого посредственного ремесленника, набившего руку па декоративных росписях. Полуголодное существование, унижения, изнурительная работа, не приносящая творческой радости,— все это было трудным испытанием для молодого художника. Уж если тогда не угасла его любовь к искусству — значит, она была действительно велика. Более того, у него еще хватало силы духа писать «для себя». В 1892 г. он исполнил картину «Средневековый монах». В 1893 г. — вечерами и даже ночами писал картину «Юный пианист».
1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7
 Эскиз декорации к балету Лебединое озеро |  Портрет Е.А. Смирновой (Головин А.Я.) |  У стен Мадрида (Головин А.Я.) |